***
С пелёнок учим мы Азы и Буки,
Но невзначай сказал мудрец один:
Вгрызаться мы должны в гранит науки,
Чтоб достигать сияющих вершин.
Нам, будущим создателям машин,
Сложней с гранитом, проще бы с металлом,
Но на судьбу роптать нам не пристало,
И мы вгрызаемся и глазом не моргнув.
Мы не из хилых — с ММФ ЮУрГУ.
Бывает нелегко на переправе,
Подчас не знать, на коем берегу…
Но кто узрел поэзию в металле
И ей успел на верность присягнуть,
Тот непременно с ММФ ЮУрГУ.
Пройдут года, и жизнь предъявит счёты,
Пред ней мы не останемся в долгу.
Пройдём через падения и взлёты,
Спасательных ремней не пристегнув.
Должно быть так: мы — ММФ ЮУрГУ.
Урал
***
Там, где небо заливает синью
Зеркала бесчисленных озёр,
В золотой и солнечной долине
Вырос город у Ильменских гор.
Город без окраин и предместий,
Городской не знающий черты.
В нём согреться можно у созвездий,
В нём согреться можно у мечты.
Самый юный… Только вот с годами
(Счёт годов ведут и городам)
Он, наверно, побелеет с нами
В сумерках неоновых реклам.
Но всегда чтоб грелись у созвездий,
Берегли мечту и стар, и мал,
Я б поставил в городе, при въезде,
Молодость на пьедестал.
***
На проспекте тускло светят фонари,
Распускают липы клейкие листки,
Сердцем юны мы, но что ни говори,
Выдают посеребрённые виски.
А ведь, кажется, вчера, ещё вчера,
Молспецы из самых разных городов,
Мы девчонок уводили до утра
Слушать песни, слушать песни соловьёв.
Было всё тогда совсем не как сейчас:
Ни «Востока», ни отеля, ни домов.
А теперь… теперь похожие на нас
На проспекте стайки шустрых пацанов.
Всё, что мы не сможем, сделают они.
Проторят пути в далёкие миры…
Сердцем юны мы, но что ни говори,
На проспект выходят наши пацаны.
***
На свете есть красивых мест немало,
Но среди них считают без прикрас
В чудесном ожерелии Урала
Воистину жемчужиной Миасс.
Исходит из открытых глаз любимых
И синь небес, и глубина озёр,
И тайный свет любви неповторимый
От щедрой красоты Ильменских гор.
Есть у всего истоки и начало,
И в нашем славном уголке земли
Рождаются могучие «Уралы»,
Стартуют неземные корабли.
Куда бы нас судьба ни посылала
И как бы ни испытывала нас,
Душой и сердцем мы всегда с Уралом,
Где нам как отчий дом родной Миасс.
Прессует время суету и даты,
И горечи измен, и боль утрат.
Но память душу обнажит когда-то,
И обожжёт рябиновый закат.
Пусть сыплет снег черёмуховым цветом,
Но я в свой хороший и не лучший час
Я счастлив тем, что на большой планете
Есть маленькая родина — Миасс.
***
Кипарисы гордо возвышались,
Глухо билась о причал волна,
Брызгами в прибое рассыпалась
Ярко раскалённая луна.
Медленно жара дневная спала,
Лёгкий ветер с моря свежесть нёс.
Только мне хотелось на Урале
Побывать среди родных берёз.
Там, наверно, тихо плыли тучи,
О причал не билася волна,
И дремала где-то у излучин
Поплавком спокойная луна.
Опьянял кого-то на привале
Аромат и треск смолистых дров…
И, казалось, для меня звучали
Песни догорающих костров.
***
Замолчал, ссутулившись, вокзал,
На перроне стих обычный гомон.
У кого-то — влажные глаза,
И слова застряли в горле комом.
Нехотя поднялся семафор,
Потому что мне до боли дорог
Этот край лазоревых озёр
И метели белые черёмух.
Потому что, хоть и знаю я:
Многое прощают на перронах, —
Всё же зря притихшие друзья
Под колёсный стук меня хоронят.
Я вернусь, ведь я вернусь сюда,
Будут в жизни срывы и удачи,
В памяти — другие города
И другие маяки — маячить.
Только возвратятся поезда,
Как в арифметической задаче,
Через дни,
недели,
годы…
Значит,
С ними я ещё вернусь сюда.
Я вернусь!
А если что иначе…
Загрустят рябины у пруда
И берёзы по весне заплачут.
Ракеты
***
Кого-то манит
В океаны,
Кого-то светом
Зовёт звезда,
А нам с тобой
Дано судьбою
Одеть планету
В города.
А нам с тобою
Даны судьбою
Надёжность рук
И крепость ног,
Уют несложный
Костров таёжных,
Колёсный стук
И даль дорог.
И пусть нам вместе
В теплушках тесных
Дым от цигарки
Ест глаза,
Пусть вьюга злится
И жжёт нам лица, —
На стройках жарких
Она не зла,
Она нам — песней,
Когда мы вместе
Вершим хорошие дела.
***
Раньше я, когда слыхал «ракета»,
Думал по наивности, чудак:
«Ничего сложнее нет на свете».
Оказалось, всё совсем не так.
— Скоростной напор за триста?
Ясно.
Не проходит, сколько ни мудри.
Ты введи переходной участок,
На рулях до сотни доведи.
— Хватит варианты гнать, ребята!
Сколько можно выбирать программ.
Надоело.
Ставь стабилизатор.
Стоит ли за каждый килограмм…
— Неужели здесь нельзя иначе?
Это всё, как Архимед, старо…
Каждый день расчёты, споры — значит,
Неудачи,
поиски,
удачи,
Как в любом конструкторском бюро,
Где творят и детские коляски,
Трактора, будильники, авто,
Ищут схемы, сплавы, формы, краски,
То же самое. А почему не то?
Только вот, когда затихнут споры,
И она — на стартовом столе,
Чтоб уйти в межзвёздные просторы,
Шум такой поднимут репортёры…
Может, я неправ, судите сами,
Но примерно так бы рассказал:
Вышла, мол, по Колиной программе,
Игорь — разделенье посчитал,
Те-то поработали отлично:
Этот сплав придумал, тот — движки.
Было б всё понятно и обычно.
Не богами лепятся горшки.
***
Путь к звёздам…
Он берёт начало
С ночного зарева у домн,
Штриха,
эскиза,
интеграла
И хрупкой стружки под резцом.
Путь к звёздам…
Он безмерно труден,
Но в светлом торжестве идей
И грохоте рабочих буден
Нам звёзды ближе и земней.
И потому на целом свете
Нет нас счастливее, когда
В взметнувшейся к звезде ракете —
Частица нашего труда.
***
Я знаю: те, кто вступят на ракеты
И поведут земные корабли,
Возьмут с собой на дальние планеты
Кусочек нашей ласковой земли.
И далеко, в холодном звёздном свете,
Им, наверно, будут так близки
Свежесть перламутровых рассветов,
Плачущие ивы у реки,
Лес осенний, в золото одетый,
По весне весёлый крик грачей,
Много песен спетых и неспетых
Для кого-то в бархате ночей…
И покажется в мирах далёких где-то
Дальний свет покинутой планеты
Ярче тёплых солнечных лучей.
***
Вот уже в пределах атмосферы
От неё остался только след.
Слышно, как стучат секундомеры,
Говорит взволнованно сосед:
«Девяносто первая секунда.
Кончился программный разворот.
Перегрузки восемь… десять… Трудно», —
И росою выступает пот.
Я смотрю на след полоски узкой
И на лица, что понятней слов.
Первым вот такие перегрузки
Вынес не Гагарин, не Титов.
***
Я не ослышался, я слышал
В цехах от строгих мастеров:
«Для Королёва…
Точность выше…
Так простит сделать Королёв…»
А он…
А он уже не просит.
И прах его у стен Кремля
Седая от январских сосен
Навеки приняла земля.
И о таких теперь, как он,
Положено сказать, мол, были,
Ведь он не видит лунной пыли
И снимка «Лунный горизонт».
Но сколько сделав в этом мире
Для освоения миров,
Остался он,
Как в звёздной шири
Свет от погибших островов.
К 25-летию КБМ
Мы выглядим солиднее и строже,
Суммируя внесённый нами вклад.
Хоть в 25 не принято итожить,
Но оглянуться следует назад.
Начало…
От штриха и интеграла,
От первой хрупкой стружки у станка
До чудодейственного отблеска металла
Была дорога наша нелегка.
Мы к цели шли упорно, неустанно,
И было: не всегда наверняка,
Но достигали поздно или рано…
Так трижды слава нашим ветеранам!
(Им, кстати, чуть побольше сорока).
Мы молоды,
Мы набирали силы,
Мы верим: наши поиски и труд
Страницами в историю России
Когда-то обязательно войдут.
Потом напишут много слов красивых
О тех из нас, кто мыслил и творил,
Не зная отдыха и не жалея силы,
Да что там силы…
Выше наших силы!
Война
***
Нас в детстве опекали очень мало,
За нами было некогда следить,
Ведь наших матерей едва хватало,
Чтоб нас, мальцов, хоть как-то прокормить.
А в остальном и не было заботы,
И обижаться не было причин.
Как взрослые ходили на работу,
Мы, молча собираясь, в школу шли.
И в школе было всё у нас в порядке,
Мы знали всё заранее о том,
Что матери оценки и тетрадки
В солдатских письмах отошлют на фронт.
Мне кажется, что мы и не играли —
В те годы было нам не до игры.
Мы были взрослыми…
Нас только выдавали
От солнца побелевшие вихры.
Прошли года,
Проплыли словно тучи.
Забыто многое,
Но в памяти моей
Нет-нет — и оживёт какой-то случай
Из тех далёких и суровых дней.
Трудилась мать с зари и до заката,
Но всё же было нелегко в семье,
Ведь было нам: четыре года — брату,
Лет десять — старшей и лет восемь — мне.
Забот и нам хватало, даже слишком, —
Мне кажется, им не было конца.
Я, помню, был для меньшего братишки
В то время и за мать, и за отца.
И вот однажды мне пора за книжки,
А я, перелопатив сотню дел,
Забыл о главном — накормить братишку,
Вернее, не забыл, а не успел.
Обед. Тогда обедали не густо,
Но кое-чем побаловать я мог:
Я жарил кукурузу очень вкусно,
Совсем нехитро — добавлял песок.
Пришлось оставить брата без обеда.
Я тоже не поел, но я привык…
Идёт урок. За партами по ведам
Усердно познаём родной язык.
Вдруг дверь открылась.
Вижу — мой братишка
Уверенно, как в цирке на манеж,
Вкатился в класс и мне кладёт на книжку
Кулёчек с кукурузой:
— На, поешь…
И стало в классе тихо, даже очень.
А я, на брата до обиды зол,
Хотел убрать кулёк и, между прочим,
Всю кукурузу высыпал на пол.
«Задразнят… Засмеют…»
Наплыли слёзы.
Я съёжился, смутился, покраснел.
Но класс молчал
По-взрослому серьёзный,
Никто и улыбнуться не посмел.
Прошли года,
Проплыли словно тучи.
У брата дети.
Благ и счастья им!
А рассказать хотел про этот случай
Я, собственно, племянникам своим…
***
Хочу, чтоб вечно были святы
И не заполнены в строю
Места отцов и старших братьев,
Отдавших жизнь свою в бою.
Чтобы на каждой перекличке
Всегда,
в любые времена,
Для нас звучали необычно
Их подвиги и имена.
Чтоб жизнь их оставалась в песнях,
Частицей —
в стягах кумача,
И чтоб, в строю застыв,
мой сверстник
Вдруг…
не почувствовал плеча.
***
Не чужда поэзия металлу.
Я не верю этим чудакам,
Что твердят: «Где в силе интегралы,
Значит, до поэзии ли там?»
Пусть твердят, как будто на заводах
От машин, металла и огня
Человек грубеет год от года…
Нет, никто не убедит меня.
Я не верю.
Ведь когда от боли
Содрогался каждый метр земли,
Плавился металл на поле боя,
Люди оставалися людьми!
Даже там, на выжженных дорогах,
Где забыть нетрудно и себя,
Признавались в чувствах недотрогам,
Заикаясь, как и мы, немного,
Мятые фуражки теребя.
И цветы на отдыхах коротких, —
Будто всё окончилось и впрямь, —
Вдруг дарили девушкам в пилотках,
Мужественным нашим матерям.
От отцов осталось в нас немало,
И теперь, им следуя во всём,
Сами мы поэзию в металле
На заводах славно выдаём.
***
Первым по праву на наших парадах
Движется ЗИС — легендарный «Захар».
Это как дань ветеранам в наградах,
С ним пережившим фашистский угар,
В памяти, в снах их сотрутся не скоро
Пламя войны, раскалённый свинец,
И заглушается рёвом моторов
Трепет их юных солдатских сердец.
Годы пришли, и «Захару» на смену
Вышел на трассы красавец «Урал»,
Чем и завод у подножий Ильменов
Славу себе мировую снискал.
Нету надёжней могучих «Уралов»
В зыбких песках и таёжной глуши.
Нам воплотить удалося в металле
Столько уменья, тепла и души.
Жизненный путь — непростые дороги.
Мы за «Урал» благодарны судьбе.
Он, словно друг, поспешит на подмогу,
Он никогда не оставит в беде.
И потому на российских просторах
И на иных, измотавшись вконец,
Слышим: сливается рокот мотора
С мерным биением наших сердец.
***
Не пришла.
И в сумерках вокзала,
В стуке убегающих колёс
Мне, признаться, так недоставало
Слов твоих и глаз в росинках звёзд.
И когда вечерний час заката
Догорал берёзовым огнём,
Слушали притихшие солдаты,
Как гармонь сорвётся вдруг куда-то
И споёт о дальнем, о своём.
Не пришла…
Наверно, не воскреснет,
Боль уляжется со временем во мне.
Но солдатам ты осталась песней,
Грустью по далёкой стороне.
***
С приезжими на Площади глазея,
Я пацаном никак не мог понять,
Зачем и день и ночь у Мавзолея
Окаменело воины стоят.
Известно, что несложен мир ребячий —
Гонять футбол, пускать бумажный змей.
Отец меня не меньше озадачил,
Когда однажды взял с собой в музей.
Там было непонятно и угрюмо,
И я представить не хотел себе,
Что, например, мой дед не просто умер,
А жизнь отдал в неистовой борьбе.
Но время шло, и понял я, взрослея,
Что мир не прост и войны — не стрельба,
Есть принципы, сражаются идеи,
Идёт ожесточённая борьба.
Что есть добро, но много лет подряд
Зло атакует нас всё злее, злее…
Окаменело воины не зря
Стояли день и ночь у Мавзолея.
***
Бои не сразу стихли на Кавказе,
Не сразу стихло эхо канонад.
Свою свободу обрела Абхазия
Ценой лишений, скорби и утрат.
Земля Абхазии, омытая слезами,
Слезами вдов, детей и матерей.
И нет другой земли под небесами,
Другой земли священней и святей.
Пройдут года. Настанут времена
На солнечном приветливом Кавказе,
Из пепла и руин поднимется страна —
Свободная священная Абхазия,
Любовь и боль, Абхазия моя,
Абхазия… Да здравствует Абхазия!
Цветы у монументов возложите
Тем, кто не дожил до победных дней.
Их имена мы сохраним в граните,
В своих сердцах и памяти своей.
Страна обязана им мирным созиданием
И долгожданным (и оно придёт!)
Признанием, признанием, признанием,
Которого достоин наш народ.
Пройдут года. Настанут времена
На солнечном приветливом Кавказе:
Вас примет ласково цветущая страна —
Свободная священная Абхазия,
Любовь и жизнь, Абхазия моя,
Абхазия… Да здравствует Абхазия!
Природа
***
Тихо-тихо под холодным сводом,
Еле слышен под ногами хруст.
В тёмные недвижимые воды
Засмотрелся рыжеватый куст.
Месяц вышел из-за сонных сосен
Погулять в вечерней тишине.
Видимо, задумчивая осень
Отгостила в нашей стороне.
Скоро в пляске закружат метели,
Скроют дымкой трепетную даль,
Плёсы, где закаты розовели,
Превратятся в ледяной хрусталь.
Затрещат колючие морозы,
Вьюги будут злобно завывать…
И ласкает месяц у берёзы
Инеем подёрнутую прядь.
Эти дни всегда неповторимы
И настолько памятны они!
Оттого, наверно, у любимой
Осенью глаза напоены.
***
Нежданно наступает осень.
Зарёю утренней зажглись
Янтарным цветом кроны сосен,
Свечами устремившись ввысь
Над мрамором надгробных плит,
Куда тропа всегда манит.
И, как маяк в житейском море,
Злачёным куполом горит
Часовенка на косогоре
Вдали от шумной суеты,
От бед земных и маяты,
Куда и в радости, и в горе
Так хочется найти пути
К часовенке на косогоре
И окунуться в благодать…
И, как нам знать,
Быть может, вскоре
Покой придётся обретать
И дай нам Бог — на косогоре
Под кронами берёз и сосен…
Внезапно настигает осень
И благодать.
***
Доброй ночи, тихая берёзка!
Искрами играя на лету,
Первый снег ложится мягкой блёсткой
На твою опавшую листву.
День и ночь на стуже, на ветру
Кроткая ты будешь слушать робко
Песни вьюг и снежную пургу…
Первый снег ложится мягкой блёсткой.
Доброй ночи, тихая берёзка.
Я и сам усну, чтоб поутру
Проложить к тебе, любимой, тропку
На ещё нетронутом снегу.
***
Покорно мы несём свои кресты,
Ютясь в квартирах, словно пчёлы в сотах.
Пришлось где сжечь, где возвести мосты,
Чтобы уйти по Дальнему Востоку.
Нас хлещут в кровь колючие кусты,
Прём по тайге, где ни дорог, ни тропок,
Как кони прём — а помыслы чисты,
Как белоснежные вершины сопок.
Тащить рюкзак — не девушку вести,
Слов нет — лишь хрип из пересохших глоток,
Но мы идём, а помыслы чисты,
Как белоснежные вершины сопок.
Привала ждём, чтобы дух перевести,
Чтобы налить и выпить не из стопок.
Как слёзы наши помыслы чисты
И святы, как вершины дальних сопок.
***
Не шли, а крались, ветви опуская.
Дыханье сбито. Ружья на руке.
И тишина тревожная, лесная,
Взведённая, лежала на курке.
Но грянул выстрел. Содрогнулись тучи.
Поляну гулкую белесый дым застлал.
Тетёрка падала, обламывая сучья,
Простреленные крылья распластав.
Опешившие, мы стояли рядом,
А угли глаз, холодные как ночь,
Сверлили нас таким щемящим взглядом,
Как будто чем-то мы могли помочь.
О человеке и человечности
***
В этой жизни, говоря по совести,
Нам достались трудные пласты —
Пробовать космические скорости,
В микромир прокладывать мосты.
Уходить дорогою нехоженной
С безграничной верою сердцам.
Может, ошибаться нам положено
Чаще и сильнее, чем отцам.
Может, в главном оставаясь строгими,
Мы друг другу часто оттого
Многое прощаем, очень многое.
Совесть не прощает ничего.
Совесть…
До чего ж она жестокая!
Пытками в бессоннице ночей
Страшно близким делает далёкое,
Важным — всю нелепость мелочей.
Мне бы проще, как в библейской повести,
Душу — богу, тело — сатане…
Всё труднее со своею Совестью
Оставаться мне наедине.
***
Мне нравятся обветренные лица
С улыбкой на запёкшихся губах
И выжженные волосы в пшеницу,
И выцветшее полотно рубах.
Они возьмут любые перевалы,
Пройдут любыми топями болот.
Для них в тайге Сибири и Урала
Знакомо много неизвестных троп.
От них свои не скроют тайны недра,
Не спрячут свой многовековый клад,
Могучие торжественные кедры
Подолгу им о чём-то говорят.
Приветствуют их дальние планеты
Холодным светом звёздных мириад.
Их солнце греет больше всех на свете
И обжигает пламенем закат.
Для них встают весёлые зарницы,
Девчата у рябин по ним грустят…
Мне нравятся обветренные лица
Простых и незадачливых ребят.
***
Вертеться в раннем детстве, помню,
У моря я часами мог.
От бега взмыленные волны
Устало падали у ног,
Ползли, шипели беспокойно
И тихо гибли на камнях,
Но среди них встречались волны,
Не обращавшиеся в прах.
У них совсем иные краски —
Взметнутся в синеву и там
Поймают солнце, словно в сказке,
И вдруг швырнут к моим ногам…
А мне, мальчишке-непоседе,
Мечталось так же мчать и мчать
И солнце, вдруг взметнувшись в небо,
В сердца людские расплескать.
***
Зря спорят посвящённые в искусство,
Что не всегда сопутствовать должна
Большой глубокой мысли — сила чувства,
А сильным чувствам — мысли глубина,
Что интеллект сегодня актуален.
И если вникнуть в стихотворный спектр,
Есенин ведь не интеллектуален,
Прошу прощения, и Пушкин, Тютчев, Фет.
Ведь в их стихах нет формулы Ньютона
И даже философских нет страниц…
Снежинки по Всемирному закону
К любимым падают на краешки страниц.
***
Нас обучают, начиная с зыбки,
Напутствуют нас до висков седых:
Не только тот, кто делает ошибки,
Уроки должен извлекать из них.
Я был горяч, я был смышлён не шибко,
Сам доходил до сути бытия,
Сам разбивался, совершал ошибки,
Бил невпопад, бывал избитым я.
Я часто был не там, где надо, прытким,
Не там, где надо, тратил много сил.
Я повторил бы все свои ошибки,
Чтоб только кто-то их не повторил.
***
Уходят близкие. Ушёл мой лучший друг.
Им чётко путь земной уже отмерян.
Стремительно сужает время круг,
Безжалостно нам оставляя вдруг
Невосполнимые потери.
Уходят близкие. И как их краток путь.
Но в памяти помимо нашей воли
Их образы и слов нетленных суть
По-прежнему живут, сжимая грудь
До непереносимой боли.
Уходят близкие. Настал и наш черёд,
Как всем, отмерянный нам срок не вечен.
Пускай вам наш безвременный уход
Доставит меньше горя и невзгод.
И дай вам Бог не скорой с нами встречи.
Живите в радости и долго на земле,
Надежду и любовь дарите людям,
Не откажите в хлебе и тепле,
Свет отличайте в смуте и во мгле.
Храни вас Бог! Мир дому вашему — да будет!
***
Ветрами обласканы, солнцем согреты
Уходим в расцвете в шальные рассветы,
Уходим из дома по белому свету
На долгие лета,
На долгие лета.
Закружит нас жизнь на безумной планете,
Чудесной планете, где горы и море,
Любовь и разлуки, утраты и горе,
Блаженство и муки.
Но всё оборвётся,
Как скажут: нелепо,
На многие лета,
На многие лета.
Изгладится память, пожухнут портреты,
Но вырастут внуки, состарятся дети,
Уйдут наши внуки в шальные рассветы
По белому свету на долгие лета.
Закружит их жизнь на прекрасной планете,
Чудесной планете, где горы и море,
Любовь и разлуки, утраты и горе,
Блаженство и муки.
И всё повторится, как зимы и лето
На многие лета, как реквием жизни,
Как гимн человеку
От века до века!
От века до века.
***
Пой, шансонье, и душу рви, маэстро,
О том, что в наших храмах стало впрямь
Всё стало меньше оставаться места
И алтарям, и божьим матерям,
О том, что жизнь — разменная монета
В чужой игре, безжалостной игре,
И надлежит ей оборваться где-то
В неровный час по утренней заре.
Чем дольше жизнь, тем мы к страданьям глухи,
Тем мы грубей, циничней и черствей,
И наши искалеченные души
Как купола порушенных церквей.
До боли жаль, что в мире извращённом,
Не усмиряя плоть свою и прыть,
Уйду из жизни кем-то непрощённый
Или кого-то не успев простить.
Сегодня я с самим собой в разладе,
И ноша стала мне не по плечу,
Путь предначертанный не так, как надо,
Теперь плачу, сполна за всё плачу.
Пой, шансонье, не жаль за песни эти
Отдать последнее по утренней заре.
Что наша жизнь?! Разменная монета
В чужой игре, безжалостной игре.
***
Обратно самолёты прилетают,
Мы с ними возвращаемся не все…
Обычные слова приобретают
Особый смысл на взлётной полосе.
На взлётной полосе совсем иначе
Смотрю я на поступки и дела,
И кажутся неважными удачи,
Значительным — что ты со мной была,
Значительным — что было между нами,
Но, виновато память теребя,
Я с болью замечаю: за делами
Я слишком мало вспоминал тебя.
А дни, как спицы в колесе, мелькают,
И сам я чувствую, вертясь как в колесе,
И я теряю,
И меня теряют…
Обратно самолёты прилетают,
Мы с ними возвращаемся не все.
***
Приметам я не придавал бы смысла,
Не верил в их мистический исток,
Когда бы не преследовали числа
Меня, как рок, как неизбежный рок.
Судьба ко мне всегда была жестока,
Немало в жизни бед преподнесла,
И чувствую нутром — уйду до срока
От магии зловещего числа.
***
Перед дальней дорогой
Нам настала пора
Посидеть у порога,
Постоять у двора,
И подумать уже
Хоть чуть-чуть, хоть немного
О заблудшей душе
Перед дальней дорогой.
О семье
Дед
«В деда пацаны пошли у Кати», —
Дружно говорит моя родня
Обо мне и Женьке, меньшем брате,
Очень не похожем на меня.
Так и не могу представить деда,
Только, зная дней далёких быть,
Часто вижу заревом в полнеба
От дорог степных седую пыль.
Слышу храп коней за буераками,
Чью-то брань и сабли хлёсткий взмах.
В тридцать лет мой дед белоказаками
Был зарублен на Дону в степях…
Небо на Дону такое синее,
Степи в чабреце и васильках
С проседью ковыльной, словно инеем,
На сыпучих выцветших песках.
Дорого мне многое в России,
Степь донская — каждым стебельком…
Завли деда моего Василием,
Бабка называла Васильком.
***
Матери, родные наши горлинки,
Кто для нас дороже и родней?!
Голос, взгляд, походку, даже родинки
Мы берём от наших матерей.
Все ошибки наши, неурядицы,
Каждый жизнью данный нам урок
В материнском сердце не изгладятся —
Ранним снегом лягут на висок.
Если боль не снять новокаинами,
Если вдруг несчастье у дверей,
Сами убелённые сединами
Мы зовём на помощь матерей.
Матери!
Вы — наши судьбы строгие,
Совесть и опора сыновьям…
Если сыновья свершают подвиги,
Ставьте обелиски матерям.
***
Нас упрекают в несерьёзности,
В сплошном мальчишестве и в том,
Что, не используя возможности,
Не так растём, не так живём,
А мы молчим…
В конце концов,
В шинелях каменного цвета,
Мы так похожи на отцов,
Глядящих с выцветших портретов.
***
В этот мир ты не вступал ни разу,
И пока мне снишься без конца
Шустренький, вихрастый, сероглазый,
Как две капли вылитый в отца.
И среди затейливых мальчишек,
Озорных, как стайка ястребят,
Голос твой пока ещё не слышен.
Я тебя придумал.
Нет тебя.
Только быть тебе живым и зримым,
Ведь не зря в бессоннице ночей
Я тебе придумал имя,
Столько дел и просто мелочей.
Ведь не зря же ты мне часто снишься,
Или просто я с ума схожу —
Знаю всё: чего ты побоишься,
В чём тебе я помощь окажу,
И когда впервые провинишься,
Знаю даже, как я накажу.
***
Я смотрю на тебя, смотрю —
До чего ж этот мир чудесен!
Ты, как солнечный лес поутру —
В дрожжи листьев и звоне песен.
Пусть ещё в этом мире кресты,
Пепел,
боли,
утраты,
стронций.
Только жизнь в нём —
Как ты, как ты —
Из улыбок,
росинок,
солнца.
***
Я посетил места священного Байкала,
Где памятно и много лет назад
Мой лучший друг с далёкого Урала
Встречал рассвет и провожал закат.
На память о Байкале и о друге
Взял семена собою на Урал
Цветов, которых я во всей округе
На родине ни разу не встречал.
И через год поблизости к дорожке
Как лучик солнечный, как утренний привет
Сквозь зелень на высокой тонкой ножке
Вдруг вспыхнул яркий долгожданный цвет.
Мне жёлтый цвет — знак верности в разлуке,
Чего не каждому из нас дано сберечь,
И знак предчувствия, и ожиданья муки
Всех долгожданных предстоящих встреч.
Я полюбил лимонно-жёлтый цвет…
***
Любите безрассудно, беззаветно,
Тепло дарите близким, дорогим,
Любите, даже если безответно,
Когда сердца их отданы другим.
Любовь не только оставляет шрамы,
Но в памяти — неповторимый след
И дивный свет в душе, как в светлом Храме,
Не меркнущий с годами дивный свет.
Любимые, светите неустанно!
Ваш свет — как путеводная звезда.
Нас солнце греет, но не постоянно,
А звёзды если светят — то всегда.
Недаром в межпланетные пространства
По звёздам мы прокладываем путь.
Любимые, в божественном убранстве
Вы суть земли, вы жизни нашей суть!
Светите и сияйте неустанно
И будьте счастливы вперёд на много лет.
Мы все уходим поздно или рано,
Лишь навсегда останется Ваш свет.
***
Весною набухают почки,
И, хорошея на свету,
По-женски нежною сорочкой
Земля скрывает наготу.
А мы нелепо рвёмся к лету.
Нам вёсны — сны. А наяву
Ложится иней лунным светом
На пожелтевшую траву.
Ложится иней, белый иней
На лес притихший, на виски…
Но в этот вечер синий-синий
Ни сожаленья, ни тоски.
Понятно всё, что не верну я,
Понятно всё в добре и зле.
Я вдруг распутал нить земную,
И всё так просто на Земле!
Земные истины познавший,
Проникся чувством неземным
Ко всем, мне этот мир отдавшим,
И к этой женщине, назвавшей
Парнишку именем моим.
В.Н.Давыдову
Нас учили маленьких и хрупких,
Уходящих из житейских сот,
Чтобы наши чувства и поступки
Знали напряжение высот,
Чтобы никогда не забывали
Первых слов и юношеских снов
И несли с собой в большом и малом
Идеалы дедов и отцов.
Взрослым нам до горечи обидно
Жить не так, как нас учили жить,
Даже в малом, никому не видном,
У подножий медленно кружить…
Силой не обиженный, не хилый,
Верящий, как в песню, в тросы жил
Ты найдёшь в себе такие силы,
Чтобы сказали внуки у могилы:
Дед их у подножий не кружил.
***
Позвонил я как-то Мише,
Голосок любимый слышу —
Трубку Дашенька взяла,
Хоть она сосем мала.
Говорила, говорила…
Слов понятных мало было…
Усмехнулась баба Мила:
«Что там внучка говорила?»
Я ответил просто ей:
«Заскучала наша Даша,
Хочет в гости. Ждёт гостей!»
***
Есть у нашей у бабуси
Внучка Даша,
Внучка Маша,
Кошка Фрося,
Кошка Буся.
Все они для бабы Люды
Просто чудо, просто чудо.
Только путает бабуся
Дашу с Машей,
Фросю с Бусей.
— Даша, кушай! Стынет каша.
— Я же Маша, а не Даша, —
Говорит ей внучка Маша.
— Извини, — сказала баба, —
С этим что-то делать надо.
И придумала бабуся:
— Буду звать тебя Марусей.
Стала Маша уросить:
— Не хочу Марусей быть.
— Машенька, не трогай Бусю,
Буся может цапнуть лапой,
Будет больно, будешь плакать.
— Это Фрося, а не Буся,
Фросю, баба, не боюсь я.
Как ни путала бы баба,
Всем она безумно рада.
Нету краше для бабуси
Даши с Машей,
Фроси с Бусей.
***
Не источали Эмираты
Ни дифирамбы, ни елей
Ввиду не круглой, видно, даты
В мой всё же славный юбилей.
Но получилось всё на диво
Душевно, что ни говори,
Смогла исправить всё игриво
Mademoiselle, grand-mere Marie,
Mon cher ami…
Пусть шейх не удостоил чести
Нас с Машей, слаженный дуэт,
Нам хорошо, когда мы вместе,
И даже лучше tet-a-tet.
Подарком надолго и звонко
Оставил в памяти Дубай
Счастливые глаза ребёнка
И чудорукотворный рай.
Восток внушает нам неспешно,
А я с печалью познаю:
Кто пусть земной пройдёт безгрешно,
Окажется в таком раю.
Грех как неснятая судимость
Сопровождает жизнь мою.
И коль там правит справедливость,
Мне никогда не быть в раю.
Все сбережения потратив,
Забыв про занятость свою,
Семь дней мы с Машей в Эмиратах.
Ещё при жизни — и в раю!
***
Уйдём, когда оставят силы,
Не принеся больших утрат,
Но я бы был безмерно рад,
Когда б сказали у могилы
Родные, близкие, друзья:
«Грешил. Не верил в мир загробный,
Но нас любил и был к нам добрым».
И я бы счёл, что жил не зря,
И повинился б принародно,
Но поздно и уже нельзя…
А жаль.
Увы! Настиг февраль.
***
Проводите тихо
В дальнюю дорогу.
Близким больше лиха,
Если шума много.
За меня, кто может,
Помолитесь Богу,
За грехи чтоб Боже
Покарал нестрого.
Все, если возможно,
Вы меня простите,
Что прожил безбожно
На земной орбите,
Не стремился к выси
И не чтил святыни.
Плачьте о Борисе
Как о блудном сыне.
Я ж, давно смиряясь
С горестным итогом,
Перед вами каюсь,
Каюсь перед Богом.
***
Стихотворение, написанное внучкой Марией Лобко
31.10.2016, ЧГИК, Челябинск
Теплота в каждом слове твоём,
Мудрость глаз поражает как сон.
Дед и внучка повсюду вдвоём.
Там, где ты, — мой любимый дом.
Я горжусь тобой как никем,
Ты звезда, в самом деле — звезда!
Сияньем разума покоряешь ты в плен,
Светом ученья рушишь года.
Дал начало и путь указал
Детям и внукам своим,
Много в жизни своей повидал,
Оставаясь в душе молодым.
Но время — птица, и годы летят,
Осень сменит жёлтым зелёный,
В каждой капле дождя красота,
Скоро снег — жизнь начнётся по новой.
В сердце боль, когда ты далеко.
Я скучаю, знаю, и ты хочешь встречи.
Одному в жизни быть нелегко,
Лишь семья твои раны залечит.
Все невзгоды разделим напополам,
Только в сердце ты тепли надежду.
Подари лишь улыбку свою — и тогда
Озарится мир счастьем, как прежде.
Помни, я вернусь, ты только жди.
Будем, как прежде, вдвоём
На кровати сидеть, кофе пить.
Разговаривать ни о чём.
Чувства
***
Ты опять сегодня мне приснилась —
Звонкая, как стебелёк в росу,
Как тогда, когда мы заблудились
В золотом и сказочном лесу.
Тех минут, наверно, не забуду
До глубоких старческих седин.
Мне твои нетронутые губы
Показались гроздьями рябин.
Я не знаю, может, было б лучше,
Чтоб для нас вечерний луч не гас,
Чтоб не плыли огненные тучи
В синеве твоих открытых глаз…
Ты опять сегодня мне приснилась —
Звонкая, как стебелёк в росу.
Вспомни, как с тобой мы заблудились
В золотом и сказочном лесу.
***
В шестнадцать мальчики впервые
Девчонок пробуют на «Вы»
И говорят им о любви
Слова красивые, живые.
Шестнадцать.
Робкий и несмелый
Я сам, попав в девятый вал,
Тебя впервые неумело
Поцеловал… поцеловал!
Но стёр рассвет кривые строчки
Звёзд, заметавшихся в мирах.
И только липкие листочки
Остались на твоих губах.
Шестнадцать…
Так же льют созвездья
Холодный свет на дивный сад,
Всё так, как много лет назад,
Свет не горит в твоём подъезде,
И тополя шумят, шумят.
А я стою совсем как школьник
И прошлому не рад и рад…
Ведь и тебе среди ребят
Припомнится смешной поклонник.
И тополь в ласковый закат
Уронит тень на подоконник.
***
За прошлое, наверно, в наказанье
Я с завистью смотрю в глаза ребят,
Когда им, приглашая на свиданье,
По телефону девушки звонят.
Когда они, спецовки и халаты
С заботами дневными сняв долой,
Уходят вечером с пожарами заката
И утром возвращаются домой.
А кажется, и сам совсем недавно,
Черёмуховым цветом опьянён,
Я также уходил с девчонкой славной,
И это — как неповторимый сон!
Дома, стесняясь, отводили окна,
Свод звёздами участливо мигал…
За ту весну, и сердцем бы не ёкнув,
Я б вёсны все без жалости отдал.
***
Укутаны притихшие сады
Обильными уральскими снегами.
В моём саду занесены следы,
По осени оставленные Вами.
По осени не снятые плоды
Янтарным светом при заходе солнца
Через росинки, словно из слюды,
Глядят в моё замёрзшее оконце.
Как хорошо в пустом уютном доме,
Немного разомлевши от огня,
Наивно думать в сладкой полудрёме,
Что Вы когда-то вспомните меня.
Вообразить и даже в то поверить,
Как Вы озябшая, в серебряном снегу,
Нежданная, появитесь у двери,
Придвинув стул к живому очагу…
Время уймёт нахлынувшие чувства,
Следы ручьями смоет по весне,
Жизнь обретёт устойчивое русло,
Забудется, что грезилось во сне.
Но и тогда в такой же тихий вечер,
Когда я в полудрёме у печи,
Напомнят мне о наших редких встречах
Две не сгоревшие на столике свечи.
***
Хоть раз в году, по крайней мере,
Под Новый год и Рождество,
Как дети, мы готовы верить
И в чудеса, и волшебство…
Земную скрыли наготу
Предновогодние метели,
Ловлю снежинки на лету
И от избытка чувств хмелею.
Хмелею от хрустальных льдинок,
От этой нежности земной
В прикосновении снежинок,
Хмелю от тебя самой.
Как в сказке, оказавшись рядом,
Ты одарить меня смогла
Божественным, волшебным взглядом, —
В нём столько света и тепла!
По милости и воле свыше
Мне счастье выпало в судьбе
Тебя увидеть и услышать,
И просто думать о тебе.
И в снежно-белой круговерти
Под Новый год и Рождество
Опять отчаянно поверить
И в волшебство, и в божество.
***
Непроходимыми трудными топями
Путь предстоит для уставших ребят.
Нам над таёжными дальними тропами
Старые кедры шумят.
А где-то там, далеко за хребтами,
Город горит миллионом огней,
Город, недавно оставленный нами,
Город, где столько родных и друзей.
Город, где я, как мальчишка, волнуясь
В поисках нужных небудничных слов,
На засыпающих медленно улицах
Так и не смог рассказать про любовь.
Помню, потом, неудачей расстроенный,
Ночь бродил напролёт до зари…
Тихо шептались акации сонные,
Криво смеялись в асфальт фонари.
Вот и теперь за далёкими сроками
Вспомнил твой тёплый и ласковый взгляд.
Мне о тебе над таёжными тропами
Старые кедры шумят.
***
Когда обнажены тела и души,
Сердца невольно бьются в унисон,
И хочется друг друга чутко слушать,
И грань терять, где явь, где просто сон.
Когда одним дыханием мы дышим
И чувства — на единый камертон,
Мелодия любви нисходит свыше
И свет божественный заполоняет фон.
Но вскоре небо перекроют тучи,
Нам предстоит разлука навсегда.
Нас в этой жизни свёл счастливый случай,
Но развели коварные года.
В реке забвения все горести затонут,
Но память бережливо сохранит
Твоих прекрасных глаз бездонный омут
И их неотразимый малахит.
И будут жить в дни тягостной разлуки
В коротких снах ещё немало лет
И голос твой, и ласковые руки,
И тайных встреч неизгладимый след,
И будут чудиться божественные звуки,
И душу озарять небесный свет.
***
Для нас по-летнему зимой сияла радуга,
Приветно улыбалася судьба.
Мы расставались, думал я, ненадолго,
Но вот с предчувствием, что это навсегда.
Всегда сбывается не лучшее предчувствие,
Но разжигаю свечи и камин
И ощущаю трепетно присутствие.
Твоё присутствие. Я в доме не один.
Пускай незримая, ты рядом, как и ранее,
Я чувствую твой взгляд, твоё тепло,
Твои объятия, твоё дыхание,
И на душе спокойно и светло.
Не зря по-летнему зимой сияла радуга,
Счастливо улыбалася судьба.
Нас случай в жизни свёл совсем ненадолго,
А в памяти и в сердце — навсегда.
***
«Здравствуй, Лена!
Не ругался сроду,
А сейчас — на чём стоит весь свет.
Что случилось? Вот уже полгода,
Как от вас вестей и писем нет.
У меня покамест всё в порядке —
Есть успехи, меньше неудач,
Только жить в столице — не в палатке,
Не по мне уют московских дач.
С непривычки будят электрички,
Ночью стук колёс, как детский плач.
Я ночами мучаюсь жестоко,
Плохо сплю, курю до тошноты…
А в углу стоят живым упрёком
На меху собачьем рыжие унты.
Ленка, ты пойми меня, пожалуйста,
Я без вас, ей-богу, не могу.
Напиши хотя б из чувства жалости,
Про себя, про хлопцев, про тайгу.
Напиши, всё так же вечерам
Кудри позолотою горят?
Обо всём пиши и, между нами,
Если я вернусь, возьмут в отряд?»
Нет в письме ни адреса, ни даты,
А Елен в России — как берёз.
Чтобы отыскали адресата,
Я письмо в редакцию занёс.
***
Не подвигай на искушение,
На праздник жизни не зови,
За все былые прегрешения
На суд души благослови.
Благослови на одиночество,
На аскетизм благослови,
На отрешенье от высочества
Её сиятельства любви
Благослови…
Но, как и прежде, по обычаю
Являйся в сны, пусть не во все,
В своём божественном величии,
В своей божественной красе.
А я, достигнув совершенства
И сбросив гнёт земных оков,
Постигну таинство блаженства,
Познаю высшую любовь.
***
Не знаю, где ты,
Может, на Магнитке,
Где снег до опьянения кружит,
Мальчишек непослушных, любопытных
Ты учишь жить.
Не каждый в жизни разобраться может,
Вот потому твой нужен строгий взгляд.
И даже девочки с косичками построже
Пускай глядят на озорных ребят.
Ведь жить и строить им не понаслышке,
Путь у ребят до зависти хорош…
Но чувствую, накажешь ты парнишку
За то, что просто на меня похож.
***
Ты, когда к щеке моей прижмёшься
И руками крепко обовьёшь,
В чувствах, говоришь, не разберёшься,
На меня любимый не похож.
В памяти о нём хранишь немало,
Потому ты у неё в долгу
За записки, что ему писала,
И ждала с портфелем на углу.
И не я, обветренный и грубый,
В шрамах от бесчисленных дорог,
Мог твоим понравиться подругам
И тебе ночами сниться мог.
Только ты, мне кажется, как будто
Рядом через всё прошла такой —
Солнечная, чистая как утро
И ещё не встреченная мной.
Но а детство памятно и звонко,
Я ведь тоже помню: у села
На тебя похожая девчонка
После школы и меня ждала.
***
С каждым разом всё трудней,
Не так ли?
Если друг от друга вдалеке…
По стеклу сползают тихо капли,
Словно по обветренной щеке.
А земля уходит еле слышно,
Только под серебряным крылом
Ты стоишь подолгу неподвижно
И о чём-то думаешь.
О чём?
***
Хотел оставить на вокзале
Твои глаза, твои слова,
Всё, что сказала ты в запале,
Что невпопад ответил я.
Но в памяти не стёрло время
Твои слова,
Твои глаза…
Ты для меня — как теорема,
Которую не доказал.
***
Ты простишь, посердишься немножко
И придёшь, чтоб не уйти опять.
Тяжело замёрзшему окошку
Тьму ночей бессонницей черпать.
И тебе сейчас не спится где-то,
Вспоминаешь, может быть, и ты,
Как с тобой бродили до рассвета,
Целовал, дарил тебе цветы,
Как когда-то вёснами согретый
Мир для нас был полон красоты.
Ты ведь знаешь, у меня на свете
Только ты.
И в краю, где белые пороши,
Знаешь ты ночами, почему
Виновато светится окошко
не спится в полночи ему.
***
Развенчанным — не выбирать маршрут.
Взяв лёгкий груз своих воспоминаний —
Случайных встреч приятный атрибут —
Они легко уходят и идут
Без сожалений и без колебаний.
Развенчанным — что вьюги, что дожди,
Что дикий зной, что топкие болота.
Им всё равно в пути легко идти —
Ими не сказано магическое «жди»
И их не ждут ни где-нибудь, ни кто-то.
Развенчанным — подольше бы маршрут,
Где потрудней и посложнее тропы,
Где жгут костры, костры пожарче жгут,
Чтобы забыть, что их теперь не ждут,
Что их не ждут ни где-нибудь, ни кто-то.
***
Есть в вашем имени покой и тишина,
Душевное тепло, смирение в печали,
Последний раз Вас видел в шумном зале,
Я был один, и Вы были одна,
Ушли любимые, оставили друзья,
Мы от всего, наверное, устали,
Нас породнила общая стезя —
Об этом мне безмолвно рассказали
Усталые и грустные глаза.
Искал слова. Подумав, не сказал.
К чему слова? Важней, что за словами,
Каков в них вложен смысл и чувств накал,
Но оказался, видимо, не прав.
Посвящения
В.П.Макееву к 60-летию
_В родных морях и дальних океанах
_По рубежам дозором обходя,
_Могучие плывут катамараны,
_Армадами — мобильные суда.
_Какой залог для мира и для счастья!
_Есть в том наш вклад, достигнутый в борьбе,
_Естественная гордость за участье
_В делах больших
_Уральского КБ.
Светлой памяти Макеева В.П.
_Свет звёзд угасших
_Вселенной нашей
_Ещё не меркнет сотни лет…
_Так память вечна
_Людей живущих
_О всех ушедших
_И жив завет:
_Пока за океанами
_Агрессоры — над планами
_Мир будет под угрозою войны.
_Ясны дела насущные —
_Трудом крепить Могущество
_И Мощь страны.
_Макеев делал это
_Активно, беззаветно
_Как коммунист, учёный, инженер.
_Его судьба на Море
_Есть строки из Истории
_Во имя человечества, во славу СССР,
_А жизнь —
пример служения Отечеству,
_Воистину
_Пример!
Посвящение дочерям
Мы по потерям долго не скорбим,
Прощая все обиды и обманы,
И только имена, как талисманы,
Пока мы живы, бережно храним…
Как талисманы, имена храним…
Звучат, как из космический дали,
Божественно для нас Мария, Анна,
Тепло и ослепительно — Светлана,
Загадочно и нежно — Натали.
Мария… Анна… Света… Натали…
Рабы страстей, пороков короли
С сердцами обнажёнными, как раны,
Мы многое утратили так рано —
И всё же как немало обрели!
Мария… Анна… Света… Натали…
Прошедшие сквозь воды и огни,
Отпетые по жизни хулиганы,
Познали мы без Библий и Корана:
Бессмертие и истина — в любви!
Мария… Анна… Света… Натали…
Евгению Гришаю
Мужей Отечества одолевает грусть,
Мужи Отечества в раздумьях и печали,
Кончали Русь, как Рим, кончали Русь,
Цинично и безумственно кончали.
Жестокий век, суровая судьба
Достались нам — никто не скажет: мало!
Но пламя жизни — вечная борьба —
В тебе ведь никогда не угасало…
Так будь здоров! И Боже, сохрани
В тебе надолго пыл и разум в силе.
И сделай, чтоб в оставшиеся дни
Всё было хорошо… Как раньше было.
Г.И.Яшанову
Я уже ни во что не верю,
И теперь всё равно, мой друг,
Приютит меня крайний север
Или брызжущий солнцем юг.
И когда-то несмелый на диво
Я теперь и себе не люб —
Покупаю, как кружку пива,
Трепет тела и влажность губ.
Но зачем вот такая усталость?
Мир, как кобель у ног, притих.
Слышно даже, как сердце сжалось,
То замрёт, то опять «тик-тик»…
Видно, нам ничего не осталось —
Трубку снять и кому попало
Прочитать свой последний стих.
Легче. Ночь отошла. Осторожно
Первый луч пробежал по полям…
Даже боль в этой жизни можно
Как и хлеб, разделить пополам.
К 20-летию головного проектного отдела КБМ
Часто мы ходим дорогой нехоженой,
Ищем не только где свет,
И потому проектантам положены
Горечь падений и радость побед.
Мы оптимисты большие и страстные,
Верим, во что и поверить нельзя,
Многим ещё остаётся неясным,
Как только носит нас матерь-земля.
Нас не сломить ни бедой, ни годами,
Путь наш тернист, но до зависти прям.
Знаем, что он не усыпан цветами,
Счастье нелёгкое выпало нам.
Но в неудачах от Юга до Севера
Мы возмужали и стали мудрей.
Тем и сильны, что рискуем, но верим мы
В силу своих сумасбродных идей.
Пусть же сегодня на праздничном вечере
Тосты заздравные щедро звучат
В адрес уже сединою отмеченных
«Двадцатилетних» парней и девчат.
Песни и шутки звучат до полуночи,
В праздничном зале не гаснут огни…
Кружитесь, девушки, кружитесь, юноши,
В праздничном вальсе, как в юные дни.
Проектанту А.Н.Воронцову по случаю 50-летия…
Есть баллистик,
Есть прочнист,
Есть технолог,
Есть радист.
Есть у них своя наука,
А наука — это штука!
У науки
Греют руки
Все… е… е…
Даже кто ни то ни сё
Pour francais
Comme ci, comme ca
Уважают всех и вся!
Проектант…
Что такое проектант?
Всем известно, без науки
Можно делать только трюки.
Ввысь стремись и падай вниз,
Хоть кричи, хоть расшибись,
Как обрежут, скажут тихо:
«Ну и лихо… Перестань.
Не горлопань!»
Так как ты в вопросах ихних
Дилетант.
Что такое проектант?
В век застоев и прогресса,
Белой смерти, СПИДа, стресса,
В век начётов и просчётов,
Бедствий, следствий без последствий,
В век надежд и в век утрат
Затерялся проектант.
Нет покоя и не будет,
Окруженье — из врагов,
Если «Здравствуй» —
То сквозь зубы,
В спину тут же: «Ну каков!..»
Ежедневно на арене
Мизансцена: бой быков.
Постоянно к отраженью, к нападенью — будь готов.
А вокруг одна Панама
Santa мама,
Santa мама…
Не судьбина-коломбина
Проектантская судьба…
Не разделаешься с горем —
Надвигается беда.
Дни прессуются в года,
Прут, как вешняя вода,
Но хоть раз побыв в той шкуре,
Остаёшься по натуре
Проектантом навсегда!
Проектант так проектант —
Хоть плохой, но вариант.
Поразмыслить если малость
(Опыт есть в конце концов),
Никогда не получалось
Миротворцев из творцов.
Будь же счастлив, Воронцов!
Паруса — они как снасти,
Так же рвутся при ненастье,
Но крепись и не плошай!
С уваженьем,
Б.Гришай.
А.К.Кузнецову (по случаю назначения главным конструктором в г. Воткинск)
Чтобы выйти из воды сухими,
Хватало мужества и сил,
«Ходить» в разгневанной стихии
И без рулей, и без ветрил.
Не лавры красят бакалавра —
Ты звёзды не снимал (не суть),
Но мог по Альфе из Центавра
Нам указать надёжный путь.
Так пусть теперь твой путь венчает
Успех вдвойне, успех втройне.
На суше всё ж не так качает,
Как на волне…
Ты телепат. И пожеланье
Прими без слов и без тирад.
Они понятны, как мычанье,
Как «лошади овёс едят».
В.Н.Коновалову (по случаю назначения зам.министра МОМ)
Со временем прекрасными страницами
В историю войдут наверняка
И 3м-40 и 4К…
И будет бесконечно свет струиться
Воздвигнутого Вами Маяка.
Большому кораблю — большое плавание,
И гнев стихии, и её краса.
Да здравствует родная Океания!
И, черт возьми, расправьте паруса!
В.П.Котельникову (по случаю назначения директором Красмаша)
Успехов Вам в большом и малом,
Ведь Вам, как никому, под стать
Мысль смело воплощать в металле,
Творить, выдумывать, дерзать.
Но только там, у Енисея,
Вы помните всегда о том:
Вы жнёте то, что мы посеем,
Что вы посеете, мы жнём.
Б.И.Шмелеву (по случаю перевода в ЦНИИМАШ)
С нами Вы от Аз до Буки
Путь прошли —
недолгий пусть.
В расставаньи всё же грусть,
Хоть и говорят, разлуки
Нам приносят свежесть чувств.
В нашей дружбе Дело — мерой,
А не времени мираж!
Потому и в ЦНИИМАШ
Быть всегда Вам с твёрдой верой
В нас и труд нелёгкий наш
Вот наказ наш — и шабаш!
В.А.Хворостову
Вадим Андреевич! ОСИР
Вас поздравляют с юбилеем.
Провозглашаем без елея:
Ты самый наш большой кумир
За всё, что, не жалея сил,
В стране, считавшейся Великой,
Тогда не жалкой, не безликой,
Ты столько сделал и творил.
Не раз бывал девятый вал,
Но никогда в порочном мире,
Где правят фраки и мундиры,
Ты идеалов не менял.
Развал настигнул, как обвал,
За грош скупил прогнивший Запад
Страну воров и демократов —
И правит бал.
Какой скандал!
Нас просто предали, продали
На очень много лет вперёд.
Ну да храни тебя Господь
До лучших дней, заветных далей
И светлых вех!
А наша жизнь — она, как бег
Зашоренных коней по кругу,
И не дают сменить подпругу,
А только бег, безумный бег.
И ни испуга, ни стенаний.
Такая жизнь…
И мы хрипим тебе как другу:
Родной, держись!
Не сбейся с круга,
до признанья
Продолжим бег.
Таков девиз
и пожеланья
Твоих коллег.
***
Давай поговорим, ведь знаем я и ты,
Что многие слова сказать мы не успели,
А в памяти моей и в памяти твоей
Так много теплоты,
Слов добрых о шестнадцатом отделе.
Давай поговорим и вспомним о былом,
Превратностях дорог, ошибках наших судеб.
Давай поговорим и вспомним обо всём,
Что было так давно, чего уже не будет.
Я думал, постарел, всё в прошлом и забыто,
Но в мыслях каждый раз на том себя ловлю,
Что сердце и душа для вас всегда открыты,
Я всех вас до сих пор по-прежнему люблю.
Давай поговорим…
ЮУрГУ Миасс Борис Николаевич Гришай Поэзия стих стихотворение