В гостях у Анатолия Юминова

Придя на геологический факультет ЮУрГУ города Миасса вы можете погрузиться в совершенно неповторимую атмосферу какой-то советской (в лучшем смысле этого слова) романтики. В молчаливых породах и минералах на выставочных витринах – зов древних тайн и путешествий, волнующий сердце, микроскопы тревожат воображение и манят окунуться в микромир.  Но больше всего в день моего первого знакомства с геофаком взволновала беседа с преподавателем геоархелогии, кандидатом геолого-минералогических наук, заведующим лабораторией термобарогеохимии Анатолием Михайловичем Юминовым, которая состоялась в маленьком кабинете, центр которого занимает корыто, наполненное золотоносным песком.

Анатолий Михайлович работает в Институте минералогии УрО РАН, путешествует по археологически интересным местам и на факультете преподаёт почти с самого его основания. Сам студентом был ещё в СССР, в 1990-м закончил Казанский университет, и, конечно, закалка старой геологической школы налицо. Однако с тем, что сейчас студенты стали менее подкованными, не согласен: «Это всё свойства человека — идеализировать годы молодости, поэтому педагоги частенько ворчат на тему «а вот когда мы были молодыми…».

Про миасскую научную школу геологии, по мнению Анатолия Юминова, говорить пока рано: «Вот пройдёт ещё полвека, тогда можно считать, что школа образовалась». Хотя если взять историю наших мест, то золото тут начали копать ещё с XVIII века, но высшее геологическое образование появилось 20 лет назад и существует исключительно благодаря Институту минералогии, отмечающему в 2018 году своё тридцатилетие.

Своих студентов с первого выпуска педагоги знают поимённо, факультет ведь маленький. «А вот они нас нет», — смеётся Анатолий Михайлович. И, то ли в шутку, то ли всерьёз, признаётся, что у него на экзаменах даже есть анекдотичный тринадцатый билет с вопросами: «1. На кого учимся? 2. Что сегодня сдаём? 3. Какой цвет у учебника? 4. Как зовут преподавателя?». Билет с правом обмена на другой, но не без подвоха, потому что поди-ка ответь на дополнительные вопросы, например, о номере специализации, который будет стоять в дипломе! Не говоря уже о том, что номера эти периодически меняются, как и номера дисциплин, которые сдают ребята, так что совет на будущее: с «лёгким» билетом будьте осторожны.

В первые минуты знакомства мне посчастливилось узнать, что Анатолий Михайлович со студентами буквально только что обнаружили живность («а точнее, дохлость») в одной из исследуемых пород и даже увидеть её качественную фотографию, где моему неискушённому взгляду открывалось нечто среднее между пчелиными сотами и червяком. От увиденного пробегают мурашки, но не от брезгливости, а скорей из уважения к древности этого многоклеточного, жившего когда-то прямо здесь, на наших землях. А вот коллеге Анатолия Михайловича профессору Валерию Масленникову удалось увидеть в естественной среде этих же живых существ: они до сих пор живут в океане на глубине 3,5 тысячи метров! «А нашим дохлостям при этом лет 360-400 миллионов», — обыденным голосом сообщает мой собеседник головокружительные цифры. К сожалению, поднятые на поверхность земли, они быстро вступают в реакцию с непривычной окружающей средой и рассыпаются…

Закрепить эффект, произведённый на меня червяком, помогла ниточка каменного бисера возрастом около 2,5 тысяч лет: узнав, из чего и когда она сделана, я окончательно влюбилась в геоархеологию. Бисер из полудрагоценных камней был удивительно гладко отшлифован, но на недоумённые взгляды у Анатолия Михайловича всегда готов подробный ответ с демонстрацией возможных инструментов и технологий, которые позволили нашим далёким предкам из Ганура (территория современной Туркмении) создавать подобные украшения. Слабо верится, что несовершенными инструментами прошлого можно было проделать такую сложную работу, но «иначе придётся признать версию даров пришельцев из космоса», — смеётся геолог.

К своему стыду, тест на знание драгоценных металлов я не прошла и кусочек самородного золота (так называемый электрум) родом из 25 века до нашей эры не узнала. Не мудрено, ведь только настоящий геоархеолог может с ходу определить, в каком процентном соотношении в кусочке металла представлено золото и серебро, а также принадлежность его к «археологическому золоту», а не простому, привычному нам. Живо предстают в ходе рассказа Анатолия Михайловича картины из жизни мастеров, которые 4,5 тысячи лет назад нашли и изготовили из найденного золота какие-то изделия.

Но, несмотря на то что вся жизнь геоархеолога посвящена удивительным открытиям, самой яркой находкой в своей жизни он называет кусочки Челябинского метеорита, хотя состоит это небесное тело из самых простых, аналогичных земным пород. Вот как всё происходило:

«Место падения у метеорита очень широкое, начало сыпаться ещё под Челябинском, а закончило в Чебаркуле. Осколки размером 3-4 сантиметра, самый большой, какой я видел, был 15 сантиметров в диаметре.

Когда он прилетел, у нас как раз шли ГОСы. Вскоре появилась группа японских телевизионщиков, наши даже ещё ничего не знали, а те уже сюда мчались. Мы поехали на озеро Чебаркуль на своих машинах день на пятый, а там уже всё истоптано в поисках осколков – мы оказались далеко не первыми искателями сокровищ. Но как они выглядят, что искать, да ещё в снегу, – было непонятно. Мы сдуру взяли с собой лопаты, которые оказались совершенно бесполезными. Оказалось, что искать нужно было оставленные в снегу небольшие дырочки, с которыми мы часто путали «норки» глухарей. Раскалённые камушки плавили снег, и образовывалась сосулька, внутри которой и прятался осколок. Правда, повезло не всем: порой осколочек оттаивал и оказывался мышиным помётом. У меня было штук тридцать кусочков метеорита, половину отдал в институт, а остальное раздарил, в итоге остался только один – на память».

Осколочек, собственно, ничего особенного из себя не представляет, однако что-то в нём определённо есть… дух космоса, что ли. На один день впечатлений было более чем достаточно. И стало совершенно ясно, почему геология считается профессией романтичной, и почему геологов так манят дальние страны. Учиться здесь необычайно интересно.